Голос Америки, 5 марта 2009 г.

В условиях экономического кризиса, порой, трудно разобраться в том, насколько заявления и меры, принимаемые властями, соответствуют истинному положению дел и способствуют оздоровлению экономики страны. «Голос Америки» попросил разъяснить ситуацию в России и в США Андрея Илларионова, старшего научного сотрудника Института Катона (США) и президента фонда «Институт Экономического анализа» (Россия).

Инна Дубинская: Здравствуйте, Андрей Николаевич. Спасибо, что пришли в студию «Голоса Америки». 27 февраля премьер Путин сказал, что России удалось обеспечить стабильность банковской системы и у него нет оснований для беспокойства по поводу состояния российской экономики, и, далее он добавил, что, однако, кризис нынешний еще не достиг своего дна. Как это понимать?

Андрей Илларионов: Понять это, действительно, не совсем легко, но, по крайней мере, вторая часть этого заявления соответствует действительности в высокой степени. Дело в том, что экономический кризис, а именно, сокращение промышленного производства, сокращение валового внутреннего продукта, которые продолжаются в России последние восемь месяцев, явно не достигло еще своего дна.

В последние несколько месяцев фиксируются абсолютные рекорды по темпам сокращения как промышленного производства, так и валового внутреннего продукта по отношению к соответствующему месяцу предыдущего года и по отношению к предыдущему месяцу. Пока с каждым месяцем темп спада лишь увеличивается, поэтому довольно трудно предполагать, ожидать и прогнозировать, что спад в течение ближайшего месяца или двух завершится. Скорее всего, он будет продолжаться, по крайней мере, несколько месяцев. Это означает, что весь 2009 год будет находиться в отрицательной сфере по темпам экономического роста, и этот спад может оказаться одним из рекордных в истории страны.

И.Д.: Официальные лица в России подчеркивают, что, на самом деле, экономическая картина в России не так плоха, как скажем, в других развитых странах. Неоднократно делались заявления о том, что статус Америки как мировой державы, в общем, подходит к концу. Между тем, Россия - пятый крупнейший в мире держатель американских казначейских облигаций на сумму около 116 миллиардов долларов. Как это объяснить?

А.И.: Прежде всего, что касается масштабов экономического кризиса, то, судя по последним данным, Россия находится в группе абсолютных лидеров по сокращению промышленного производства. В настоящее время она отстает только, пожалуй, от Украины. Все остальные страны, включая Соединенные Штаты Америки, европейские страны и Японию, также отметили очень серьезное сокращение производства, но не в таких масштабах, как в России.

Что же касается инвестиций российских валютных резервов в американские ценные бумаги, то согласно Центральному банку России примерно половина, чуть меньше половины всех резервов вложены в американские ценные бумаги.

Поскольку резервы у нас сейчас составляют порядка 380 миллиардов долларов, то можно сделать достаточно аккуратное предположение, что порядка 180, возможно 190 миллиардов долларов вложены в различные типы американских ценных бумаг. О чем это говорит? Это говорит о том, что не только американские власти, не только какие-то другие власти, но, прежде всего, российские власти считают американскую экономическую систему и американскую политическую систему наиболее надежными в современном мире, поскольку свои валютные резервы российские власти предпочитают держать в американских ценных бумагах.

В противном случае российские власти держали бы валютные резервы, возможно, в динарах восточных стран, может быть, Ливии или Сирии, а может быть, в вонах Северной Кореи или в песо Венесуэлы. Но, несмотря на публичное провозглашение этих режимов дружественными по отношению к нынешнему российскому режиму, наши российские власти все-таки не вкладывают резервы в валюты этих стран и в ценные бумаги этих стран.

И.Д.: А как же тогда с прогнозами, что нынешний кризис – это начало конца американского доллара?

А.И.: Видимо, в данном случае, эти прогнозы сделаны для внутреннего потребления, для потребления российских граждан. В данном случае мы сталкиваемся в очередной раз с двойным подходом. Одно – это пропагандистский продукт для российских граждан, а другое дело - это реальное поведение властей, как на индивидуальном, так и на государственном уровне. Здесь мы видим, что позиции являются прямо противоположными.

И.Д.: Почему в условиях кризиса в развитых странах процентная ставка практически близка к нулю, в том числе в Соединенных Штатах, в Японии,- эти страны можно перечислять и дальше,- а в России она приближается к двадцати процентам?

А.И.: Есть два объяснения этому явлению. Первое заключается в том, что Российский Центральный банк считает угрозу высокой инфляции настолько серьезной, что придерживается политики высоких процентных ставок. И, в известной степени, он прав, потому что инфляция в России сегодня, в условиях кризиса, превышает все показатели инфляции в подавляющем большинстве стран мира. Но тот факт, что в России сохраняются высокие темпы инфляции и высокая процентная ставка, означает, скорее всего, что экономический кризис в России будет продолжаться дольше, чем в других странах мира, а падение объемов производства более глубоким, чем в других странах мира.

И.Д.: Со времени встречи «Большой Двадцатки» в Вашингтоне в ноябре прошлого года и по сей день Кремль отстаивает свою позицию, свой подход к тому, как мировому сообществу выйти из глобального экономического и финансового кризиса. Как Вы оцениваете этот подход? Насколько он адекватен и перспективен?

А.И.: Это одна из самых больших загадок последнего времени, потому что российские власти неоднократно говорили о том, что они готовы предложить мировому сообществу рецепты выведения мировой экономики из экономического кризиса. Однако, что это за предложение и что это за меры, до сих пор неизвестно. В некоторой степени мне это напоминает историю полуторагодовой давности накануне парламентских выборов в декабре 2007 года, когда значительная часть российской официальной пропаганды была посвящена так называемому плану Путина. Многие обозреватели в России, как, впрочем, и за рубежом, задавались вопросом: «А что это такое?». Ни тогда, во время кампании, ни после завершения парламентских выборов и даже президентских выборов, по прошествии полутора лет, мы так и не получили представление о том, что же это такое. В какой-то степени, видимо, история с планом спасения мировой экономики напоминает историю полуторагодовой давности.

И.Д.: Спасибо Вам за это интервью.

http://www.iea.ru/macroeconom.php?id=19